Игорь Логинов, 54 - 4 октября 2015 20:51

Компания за столом собралась хорошая. Немного о политике, пара смешных историй, вино. Когда подали пасту с песто, Фабио вспомнил, как готовит песто его мама. Рассказывал со страстью, жестикулировал. По блеску в глазах слушателей было видно: все они хотят быть усыновленными мамой Фабио или им самим. Чокнулись. Заулыбались. И тут случилось это. Света, лицо которой похоже на работы Дали, мысленно собрала, казалось, всех внутренних слонов, все плавленые циферблаты и желтые пустыни и уложила их в компактную фразу: "А правильно соус песто готовить надо так..." И популярно объяснила.

Завидую людям типа Светы. Они всегда готовы подставить костыль знаний падающему и заблуждающемуся. Когда я был подростком, меня поражали богемные старшие друзья, которые могли поддержать беседу на любую тему. Заходила речь о космосе - они рассказывали о черных дырах. Оказывался в компании архитектор - они считали необходимым вывалить ему все, что знали о Нормане Фостере, его здании-огурце в Лондоне и напоминали этим тетушек-туристок, авторитетно заявляющих: "А парижане Эйфелеву башню не любят!" Подростку они казались очень умными. Короче, за признаки ума я принимал эрудицию. Где-то на стыке 23 и 26 лет я сам оседлал это умение. Прием был прост: посмотрел "Школу злословия" с профессором Татьяной Черниговской в гостях, схватил суть, что такое афазия речи, - пошел знакомиться с девушками. "В случае с афазией Вернике - проблемы с пониманием звуковой стороны речи, но афазия Брока - это что-то особенное: человек замещает звуки, слоги, часто это как телеграмма звучит. Вот, например..." И ты на коне. И ночью не один.

Рецепт идеального песто Света почерпнула из передачи Юлии Высоцкой. Шаг за шагом она доказывала Фабио, что итальянская мама в корне не права. Это завораживало. Когда Фабио робко парировал, что так готовят песто у них в семье уже пять поколений, Света пустила в ход тяжелую артиллерию: "А вот Юля сказала, что муж ее песто обожает! А Кончаловский - гений!" Фабио смущенно пообещал передать маме рецепт Юлии Высоцкой. Света была довольна собой, повеселела, налегла на вино, и лицо ее было уже не картиной Дали, а чистым Кустодиевым. Новые знания ждали и меня.

На следующий день я пошел на курсы китайского массажа. Вообще я хотел лепить на гончарном круге вазы и горшки, но группу собирали долго, а руки просили чего-нибудь помять. Пусть не глину, пусть даже тела. Так я начал обучение массажу бамбуковыми палками, массажу гуаша и массажу банками. После первых занятий я уже прощупывал друзьям грушевидную мышцу (это где ягодицы - там, если надавить, то больно, и тут надо сказать: "Практически у всех грушевидная мышца зажата. Надо разогреть хорошо и банку поставить. В следующий раз принесу все и сделаем!"). И заводил их руки за спину и приподнимал лопатку, а в рюкзаке теперь я всегда носил с собой нефритовую пластинку, которой и делается массаж гуаша. И я проходился пластинкой по плечам и спинам. И глаза друзей блестели, как тогда, когда Фабио рассказывал про песто. С Фабио меня теперь роднило и оливковое масло: у него оно было в еде, а я его использовал для массажа. Правило этикета массажиста: масло на лежащего наносить только через руки - себе на ладони плеснул, потом втираешь в тело. И так водишь-водишь, потом разогреваешь мышцы, растираешь их. После уже начинаешь мять. Курсы длились три месяца. В масле и поту я разогревал, растирал, проминал, выскребал нефритовой пластинкой спины и массировал животы (строго по часовой стрелке!). Наконец мне выдали сертификат и поздравили с тем, что я освоил любительский уровень. Но тем не менее у меня появились клиенты. И я почувствовал себя рассказчиком о черных дырах и Нормане Фостере.

Одной из клиенток была Нина, работница таможни. Пухленькая. Я втирал в нее оливко вое масло, давил на точки, на которые надо давить. Она взвизги вала, и я говорил, что это нормально, что сейчас будем снимать зажим. И дохо дил до грушевидной мышцы, и Нина узнавала, что такая мышца есть и что она зажата почти у всех. Клиентам было важно слушать. Я говорил, что сейчас проработаем паравертебральную зону. Когда я произносил "паравертебральную" и начинал втирать масло, чувствовал, как люди успокаиваются. Как ласкает им слух это слово "паравертебральная". Как расслабляет их рассказ о нефритовой пластинке. И они приходили снова. Пока у меня самого не прихва тило спину.

Был я тогда в Петербурге и пошел в первый салон китайского массажа, который попался. На ресепшене девушка сказала, что сейчас свободна только Ольга. Окей, пусть Ольга. Она оказалась китаянкой со сложным именем, упрощенным до Ольги. В комнате были сумерки. Я надел специальные одноразовые трусики, лег, и предвкушение окутало меня. Я же знал, как и что будет делаться. Сначала ладони разотрут меня маслом, потом разогреют мышцы, после будет... Черт! Что это? Мне на спину полилось холодное. О нет! Как же правило этикета массажиста? Как будто в ответ Ольга тут же от души сбрызнула меня еще. "Я же не свинина, я не сковородка, - думал я, но терпел. - Ладно. Сейчас будет приятно". Только я так подумал, Ольга неистово начала проминать меня вдоль позвоночника. Ай! Больно! А как же сначала растереть тело, разогреть мышцы?! Она же неправильно все делает! Мама! Она давит!

Я лежал и терпел. Я не хотел быть Светой. Не хотел быть моими давними друзьями с их схваченными на лету фактами об архитектуре. Не хотел быть тем, кто посмотрел "Школу зло словия " и теперь уверен, что он эксперт в воп росах афазии. Я терпел. Она же знает, что делает?! Она китаянка! Может, это меня неправильно учили. "Ня сьпиню!" - похлопала она меня по плечам. Я перевернулся. И тут случилос ь наше общее с Ольгой фиас

• 
• 
•